У кого трава зеленее

В 1783 ГОДУ английский поэт Гораций Уолпол отправил графине Оссори горестное письмо. В нем были такие слова: «Пусть, сударыня, Ваши дриады надевают траурные перчатки: скончался их отчим, второй супруг богини Природы!».
Высокопарный Уолпол, кого ты имел в виду? Не родственника ли графини? Может быть, знатного героя войны? Самого короля? Или, в конце концов, своего собрата с лирой, любимца страны?
Нет, нет, и нет. Умер ландшафтный архитектор Ланселот Браун, которого ещё при жизни называли «величайший садовник Англии», а чаще – просто «Умелец Браун».
Хотя одна из наших догадок недалека от истины. Однажды Браун сам себя сравнил с поэтом: «Здесь я ставлю запятую, а вон там, при надобности ограничить вид, беру его в скобки; затем я ставлю точку и начинаю новый мотив».
Особенность XVII века: не так хорошо знала страна своего короля, как его садовника.

В НАЧАЛЕ был газон – им же сегодняшний день и заканчивается. В средние века он подразумевал несметные богатства и престиж хозяина. И в наше время каждый, кто владеет хотя бы лоскутком земли, мечтает вырастить на нем натуральный английский газончик – будь то в Европе или Америке, в Израиле или России. Ну разве что кроме одного моего знакомого, который, чтобы поразить соседей, год за годом высеивал травку перед домом, но всходили у него лопухи да одуванчики. Соседи, вместо зависти, вежливо глумились. В конце концов несчастный возроптал – «так не доставайся же никому!» – и залил свой участок асфальтом.

Столько волнений из-за какой-то травы! Откуда она вообще взялась, и почему мы ее так любим?  

ВООБЩЕ-ТО, англичане газона не изобретали: они просто научились приводить его в идеальное состояние. Имеются косвенные свидетельства тому, что уже у древних греков, римлян и персов существовали какие-то декоративные лужайки. Как они выглядели и чем на них занимались, мы в точности не знаем. Зато не упускаем из виду главного предназначения газонов – эстетического.

Газону радуются глазами и носом. Его не едят. Давайте представим себе общество, в котором выращивают то, что нельзя положить в рот. Это должно быть богатое и духовно развитое общество, где сытые математики и философы слоняются без дела и мирно беседуют на травке.

А теперь попробуем вообразить себе европейское средневековье. Во-первых, земля варваров покрыта лесами и болотами. Во-вторых, даже их конунги, князья и прочие альфа-самцы вечно голодны и живут не слезая с коней, не снимая кольчуг. Они избегают открытых пространств, лишь бы не угодить в засаду. Поэтому в средневековой Европе о специально выращенной траве и речи нет – лесной-то чересчур много.

Однако, мало-помалу появлялись и укрепленные замки. Их обитателей постоянно тревожили враги, и неплохо было бы замечать их издалека. Кто сидит на вершине горы – тому было легче, а внизу приходилось вырубать окрестные леса. На теплых и щедро орошаемых равнинах Италии, Франции и Англии такие вырубки быстро зарастали травой, на которой можно было пасти скот. Чем обитатели замков и занимались. Ещё можно было дозволять выпас и зависимым крестьянам.

Тогда из года в год происходило вот что. Приходили на луга овцы, коровы и прочие козы. С утра до вечера они скашивали травяной покров и, не сходя с места, его удобряли. Трава на таких лугах начинала расти как никогда прежде буйно.

И кто-то первым наконец замечал, насколько ковер из густой изумрудной травы красив сегодня. А это означало, что настала эпоха Возрождения.

Были еще монастыри. Пред богословами задача ставилась другая – размышлять о божественном и сочинять религиозные трактаты. Конечно, всем этим можно заниматься, часами расхаживая по каменным плитам. Но заметили аббаты и монахи, что о Боге как-то лучше думается, если бродить по травке монастырских садов. Позже нашлось тому и научное объяснение: свежий газон снабжает мозг кислородом не в пример лучше каменного мешка кельи и спертого воздуха библиотеки.

ИТАК, снаружи замков и внутри монастырей стали появляться травяные ковры, причем – для красоты. Первое историческое свидетельство об этом явлении нашлось в старинной рукописи, которую даже датировать толком не удалось. Текст, как говорят, написан «где-то между четырнадцатым и шестнадцатым веками» - такая вот погрешность анализа.

Но кое-что мы все же знаем. Коз и овец господа на свои лужайки уже не допускали, зато загоняли на них крестьян. Те сначала очищали землю от сорняков, поливали ее кипятком, а после раскладывали специально приготовленный дерн, срезанный с лесных лугов. Когда трава прорастала, те же крестьяне возвращались, чтобы вручную полоть и косить.

Конечно, такую роскошь опять-таки могли себе позволить только аристократы со средствами, а главное – с желанием прогуляться под ручку с дамами на свежем воздухе. Добралась эта итало-французская мода и до Англии. В XVI веке это называлось по-старинному laune («поляна», «лужайка», открытое место в лесу), а с годами это слово трансформировалось в современное lawn. Но именно на дождливом британском острове зеленая травка пополам с ромашкой росла неприхотливо и отзывчиво.

Во время правления Елизаветы Тюдор и с общим ростом уровня жизни барские лужайки становились всё более замысловатыми: садовники прокладывали между цветочными клумбами травяные дорожки, засеивали обширные пространства и даже холмы. Но настоящий рывок произошел в так называемый «якобинский период», то есть в годы правления Якова Первого (1603–1625): английские садоводы обнаружили, что трава растет не в пример лучше, если ее регулярно и коротко стричь.

Не прошло и ста лет после короля Якова, как французский ученый-энциклопедист Дезалльер д’Аргенвилль посетовал: «Лучшее, что мы можем сделать – это следовать английским образцам, где газонные ковры представляют такую красоту и совершенство, к какому мы едва ли сможем приблизиться.» («Теория и практика садоводства», Париж, 1713 г., с.83)

И это сказано в стране садов Версаля! Что ж должно было случиться в Англии, чтобы настолько изменилась расстановка сил?..

ЗА ЭТИ СТО ЛЕТ там появились три великих человека. Их звали – Уильям Кент, Чарльз Бриджмен и Ланселот Браун.

Архитектор, художник и дизайнер Уильям Кент распространил в парках Англии так называемый палладианский стиль – мостики, коллонады, постройки в венецианском духе, перемежавщиеся руинами, якобы античными или средневековыми.

Чарльз Бриджмен, садовник королевы Анны, осмелился отказаться от строгой геометрии французского классицизма и создал свой собственный «пейзажный» стиль, который позже на всех языках Европы станут называть «английским садом». В противовес строгой размеренности и симметричности парков Андре Ленотра и других французских мэтров, Бриджмен предпочел имитировать ландшафты дикой природы, словно бы копируя иллюстрации к рыцарским романам: буколические луга, журчащие ручьи, старинные мостики, таинственные гроты, могучие одинокие деревья, нежные рощицы. И везде – коротко постриженная трава, трава, трава. Насколько охватывал взгляд.

Это Бриджмену англичане обязаны парками Виндзора и Хэмптон-Корта, Гайд-парком и Сент-Джеймсским-парком.

Но всех затмил Умелец Браун.

Герцог Графтон заказал Брауну разбить парк с водоемом. Едва Браун закончил работу, как на нее приехал посмотреть герцог Мальборо – и до того восхитился, что немедленно призвал Брауна к себе в поместье. А потом у Брауна появилось столько заказов, что только успевай. Повсюду под его началом выкапывали озера так, чтобы они казались естественными; направляли течение ручьев, перекидывали через них мостики, вырубали деревья, сажали поодаль другие и в итоге создавали гармонию природы там, где она, по мнению Брауна, поленилась это сделать. И, конечно, везде раскидывали газоны. Умелец Браун спроектировал 170 парков, а мода на «английские сады» при нем перекинулась на континент. Отныне французский классицизм считался безнадежно устарелым, да еще и чрезмерно дорогостоящим.

По капризу Марии-Антуанетты даже в самом Версале, цитадели ленотровского дизайна, появился маленький английский парк – с руинами и крошечной деревней.

Знаменитый «Английский сад» в Мюнхене – свидетельство проникновения английской моды в Германию.

Россия хранила верность французским стандартам куда дольше, чем сама Франция. Даже слово «газон» импортировала оттуда. Но именно под влиянием философии и стиля английских садов возникли уникальные парки Царского Села и Павловска.

Интересно, что в том же XVIII веке сменились тенденции и в мировой литературе: на смену французскому классицизму и культу Разума пришел английский сентиментализм с преклонением перед интуицией, чувствами и природой.

В России история сложилась так, что английские сады так и остались царской забавой да барской замашкой, а в советских городах газон и вовсе выродился в свою противоположность: ведь по нему запрещалось ходить, на нем запрещалось лежать. Людям он попросту мешал.

А в самой Англии? Даже там культура газона едва не погибла. Ведь в начале XIX века победила промышленная революция, расселившая множество простых англичан в крошечных – но своих! – коттеджах. Попробуйте развернуться с косой на маленьком заднем дворике! Да и у кого нашлось бы на это время? Англия медленно, но верно стремилась к тому, чтобы стать страной цветочных клумб и морковки.

В ТО ЖЕ самое время в городке Страуд жил бригадир ткацкой фабрики по имени Эдвин Баддинг. Изо дня в день он внимательно созерцал фабричную машину, которая равняла края рулонам ткани, и что-то про себя соображал. Наконец, в 1830 году Баддинг решился и запатентовал первую в мире газонокосилку. Ещё через два года фирма «Рэнсомс» наладила ее производство и продажу, причем сразу в двух ипостасях: большую за 10 гиней для рабочих и маленькую за 7 гиней «для джентльмена, который хотел бы поработать ею сам».

Так в истории газона начался третий период – после голодной овцы и не менее голодного косаря на травку вышел джентльмен, желавший поработать сам.

Эта фаза длится до сих пор: ведь англичане и поныне живут в крошечных домиках, а владельцы российских дворцов и угодий при всей диковатости своих фантазий понимают, что человек с серпом в руке опасен и вблизи нежелателен.

Кое-что, правда, все-таки изменилось. Викторианская эпоха преподнесла садоводу еще один ценный подарок – резиновый шланг. В начале XX века появилась первая бензиновая косилка, а в 60-е годы – электрическая. Это превратило процесс стрижки газонов, когда-то трудоёмкий, в сущую безделицу.

Но это всего лишь стрижка. А попробуйте самостоятельно вырастить крепкий, здоровый и правильный английский газон. Это по-прежнему очень сложно. Здесь всегда будут нужны «Умельцы», обладающие обширными познаниями и огромной любовью к земле.

Без них нам разве что и вправду – угрюмо заливать свою землю асфальтом. Чтоб уж точно никому не досталась.